Посты, оставляющие шрамы: почему фото ангренской девочки нельзя публиковать

Почему раскрывать личность пострадавшей девочки недопустимо

Эмоциональный видеопост Саодат  Абдузакировой о тяжком сексуальном преступлении в  Ангрене мгновенно разошёлся по соцсетям. Люди, потрясённые деталями издевательств над несовершеннолетней, начали массово делиться публикациями, где упоминались имя, фамилия и даже фотографии пострадавшей. Такое распространение сведений влечёт двойной ущерб: ребёнок получает повторную психологическую травму, а авторы нарушают как этические нормы, так и узбекское законодательство.

Что произошло и почему это вызвало резонанс

По словам активистки, пятнадцатилетняя девочка с инвалидностью долгое время подвергалась сексуальному насилию со стороны четырёх лиц мужского пола (людьми таких назвать сложно), трое из которых уже совершеннолетние. Состояние ребёнка настолько тяжёлое, что она помещена в реанимацию с весом 28 килограммов и множественными разрывами тканей. Общественность возмущена не только жестокостью преступников, но и тем, что ни семья, ни школа, ни социальные службы не остановили трагедию раньше. Сетевые пользователи требуют жёсткого наказания и системных мер защиты детей.

Правовая основа защиты личных данных детей

Конституция гарантирует неприкосновенность частной жизни: статья 27 защищает каждого от несанкционированного вмешательства, а значит – и от публичного раскрытия личности. Закон «О персональных данных» прямо запрещает обрабатывать и распространять персональные сведения несовершеннолетних без согласия их законных представителей. Закон «О гарантиях прав ребёнка» обязывает государство и СМИ ограждать детей от информации, способной навредить их здоровью и развитию. Кодекс профессиональной этики журналистов подчёркивает: нельзя публиковать данные, которые делают пострадавшую узнаваемой, особенно в случаях сексуального насилия.

Чем опасна публичная идентификация пострадавших от насилия

Раскрывая имя и фото, медиа и блогеры усугубляют травму ребёнка: она сталкивается со стыдом, страхом и давлением окружения. Дополнительный риск – осложнение следствия. Когда подробности становятся достоянием публики, свидетели могут менять показания, а следственные органы – терять доказательства. Публикации также провоцируют волну хейта в адрес семьи пострадавшей (хотя в данном случае матери девочки могут вменить неисполнение родительских обязанностей), отодвигая в тень реальные причины – пробелы в системе профилактики насилия.

Как освещать подобные дела корректно

Журналисту важно сосредоточиться на фактах расследования и действиях государственных органов, а не на шокирующих деталях травм. Позиция медиа должна быть направлена на системные изменения: улучшение работы социальных служб, прозрачное расследование, помощь пострадавшей. Любая информация, позволяющая идентифицировать ребёнка, должна быть исключена. Вместо имени используются обезличенные формулировки вроде «несовершеннолетняя из Ангрена». Фотографии и видео публикуются только после полной деперсонализации или вовсе заменяются нейтральными изображениями. Важной частью материала остаётся указание телефонных линий помощи и пояснение, куда могут обращаться свидетели или жертвы насилия.

Почему "пострадавшая от насилия" лучше, чем "жертва"

Не рекомендуется называть переживших насилие «жертвами», потому что это слово будто навечно приклеивает к человеку роль беспомощного объекта, лишая его голоса, силы и будущего. Термин «выживший» или «человек, переживший насилие» подчёркивает другое: не то, что с ним сделали, а то, что он смог вынести и преодолеть. Такой язык возвращает агентность, снижает стигму, помогает отказаться от позиции «жалости‑сверху» и перейти к поддержке, в которой пострадавший — активный участник процесса восстановления, а не пассивная фигура, застывшая в моменте травмы.

Необходимые шаги для редакций и активистов

Редакциям следует внедрить внутренний протокол проверки: любой текст о детях пострадавших от насилия должен проходить двойную юридическую и этическую экспертизу. Активистам и блогерам рекомендуется немедленно удалять уже выложенные фото и имя ребёнка. Обществу полезно сместить фокус с распространения сенсационных подробностей на требование эффективной системы защиты детей. Только так трагедия одной семьи сможет привести к реальным изменениям, а не к повторной виктимизации пострадавших.